— Не стреляйте. Мы из полиции, — бросив нейтрализатор в угол, предупредил Зубов.
— Мне плевать кто вы! Растопчу всех! — брызжа слюной, вопил старлей. — Всем лежать! Всем! И тебе человек тоже!
Шульц пристроился у окна. Зубов лёг рядом. Гомвуль зарычал, но выполнил приказ караульных и примостился возле нейтрализованного Ахлеса. Свин храпел. Из его пасти воняло луком, тушёнкой и водкой.
***
Коты наблюдали за гарнизонной гостиницей, расположенной чуть в стороне от большинства зданий. Полицейские и дед в синей куртке крутились возле двери и о чём-то беседовали.
— Я же тебе сказал: тута наш кабанчик. Прячется в домике наш поросёночек, — улыбался Шмаль сломанным клыком. — Попался мой хороший. Мой хрюкающий донор. Моя золотоносная жилочка!
Рыжий недоумевал:
— Чему радоваться-то? Копы его арестуют, что нам с того? Или мы его по тюрьмам будем искать? А как же Крым? Босс, я хочу на полуостров.
— Будет тебе Крым. Бабок поднимем и рванём. Через Алдан только.
— Надо рыжьём брать. Золото всегда в цене.
— Натурой возьмём, — подмигнул Шмаль.
Барс закашлялся, чуть не подавился.
— Сожрать его? Не, я на такое не подписывался!
— Вот ты, вроде умный. Натура, это есть продукты: тушёнка, консервы, соль, рафинад, фрукты экзотические. Что со свиньи взять? Есть пословица в тему: со свиньи хоть шерсти клок. А шерсти-то нет. Он же сука — лысый! Но братан, имеется в части склад продуктовый. Две машины, три прицепа сдадим барыгам — вот тебе и деньги. Усёк? Финансы называется. Гривны, тугрики, рубли московские. Смекаешь?
Сначала в дом зашёл старый волк, затем полицейские. Но вдруг со стороны каптёрки появился целый отряд кабанов. Они бежали во всю прыть. Несколько военных с автоматами ворвались внутрь маленькой гостиницы.
Видя эту картину, чёрный завалился с хохотом на спину, схватившись за живот.
— Ну, полисмены! Биба и Боба — два дуболома. Жатайский цирк, братан! — рассмеялся Шмаль. — Я же говорю: не взять сыщикам нашу добычу!
Глава 18
Ударил мороз. Мохнатыми хлопьями валил снег. Якутск замело. Армейские грузовики разгребали огромными колёсами первые признаки долгой зимы, превращая снег в грязную жижу.
Из военных машин лихо выпрыгивали вооружённые кабаны, занимая одно здание за другим. Восстание надвигалось стремительно.
Батальоны выполняли чёткую задачу. Войска окружили дворец князя. Обесточили центр города. Отключили мобильную связь. Офицеры общались по рациям, принимая указания старших командиров. На крышах засели снайперы. Это были не хладнокровные тигры-убийцы, а опытные секачи. Им доверили настоящие снайперские винтовки, которыми пользовались исключительно антропоморфные диверсанты. Бойцам, блокирующим дворец и передовым отрядам, захватывающим полицейские участки, выдали автоматы «Калашникова».
Доступ к складам с оружием, оставшимся в огромном количестве от прежнего мира, для боевых кабанов был закрыт. Военные даже не знали о существовании подземных ангаров, забитых оружием. «Калаши» предназначены только для спецподразделений, состоявших из людей. Княжеский спецназ невелик: всего два десятка бойцов. В бой они никогда не вступали. Человеческие солдаты занимались лишь тренировкой и подготовкой. К чему они готовились, остаётся загадкой, потому что в морозную ночь ни один спецназовец не поддержал власть страны.
Человеческие семьи жили компактно в так называемом Дворцовом Комплексе на Сергеляхе. В престижном районе не отключили электричество; исправно работало телевиденье и интернет. Все жители элитных домов знали, что творится в центре, но будто не замечали происходящего, поскольку кабаны вечно недовольны. Они не раз устраивали митинги, требуя повысить довольствие; даже призывали объявить войну соседям (обычно сердитых хряков раздражала Страна Китай). Князь всегда назначал переговорщиков, и после недолгих согласований, вепри расходились по казармам с наивной верой, что правительство исполнит принятые на себя обязательства. Но обещания никогда не выполнялись. Недовольных тихой сапой отправляли на фронт, а по прошествии короткого времени самые буйные попадали в рефрижератор. Там и успокаивались — навсегда.
При захвате главпочтампа на Оржанке произошёл первый бой. Рота кабанов ворвалась в служебное помещение и беспрепятственно захватила его. Вепрям был отдан строгий приказ: ничего не крушить, не пить алкоголь. Задача отряда закрепиться и контролировать площадь.
Окна превратились в бойницы, двери заблокированы. Здание, казалось, неприступным, но только не для медведей. Две роты косолапых гибридов прибыли на площадь, чтобы усмирить зарвавшихся свиней. Они без подготовки пошли на штурм. Бой длился не более десяти минут. Те, кто сообразил удрать — удрал, остальные штабелями валялись у стен почты. Кабаны осмелели настолько, что сжимая в лапах смертельно опасные «калаши», выбегали на улицу, чтобы добить ненавистных медведей. Кто-то вырывал медвежьи когти, цеплял к ним верёвочку и сразу вешал на шею необычный трофей; иные с наслаждением добивали раненых. Вепри почувствовали безнаказанность, а, что важнее, безграничную силу. Новый автомат разил огромного хищника наповал, продырявливая череп, словно картонную мишень.
К двум часам ночи центр был полностью блокирован. Дворец охранялся комендантским полком кабанов. Княжеские солдаты роптали. Офицеры сомневались — есть ли резон принимать удар на себя, защищая хозяина и его свиту.
***
В просторном холле собралось человек десять, только мужчины. Лишь доверенные князя и сам Витольд.
Лампы работали через одну в экономном режиме. Княжеские советники: парикмахер Аверьян, косметолог Адриан и писарь Максим — пребывали в подавленном состоянии. Государь же был собран, веря в свою безграничную власть.
— Федот! — Витольд подозвал советника.
Требовался парламентёр. Мокрицин подходил на эту роль идеально. Он умел слушать и молчать. Федот трусоват, но сообразителен.
— Волею правителя Сибири: назначаю тебя главным переговорщиком. Выйди быстренько к армии и узнай, чего хотят мои верные солдаты. Да. Оденься попроще. В кладовой сибирского театра найди себе, что-нибудь не пёстрое и доверительное. Помнишь, была премьера оперы, как его, Иван Сусанин вроде. Переоденься в наряд одноимённого героя и выйди, наконец-то, к протестующим!.. и пошевеливайся!
Федот нехотя мялся на месте. Он только что смотрел в окно и видел, как мимо дворца в сторону казначейской палаты пробежали не меньше пятисот кабанов. Целая армия собралась под правительственными стенами, а князь, словно слепой, будто не видит, что дела совсем плохи. Это необычное жалобное стояние подданных — это настоящий бунт!
— Смею заметить, государь, — мямлил Мокрицин, — кабаны прекрасно вооружены. У них боевое оружие. Дворец обесточен, и только запасные генераторы дают освещение.
— Тебе темнота мешает переодеться? — удивился князь. — Иди к солдатам, поговори с ними. Успокой. Пообещай им, что-нибудь эдакое. Скажи, что будем кормить апельсинами и прямо завтра пойдём на Страну Китай.
— Апельсинов на всех не хватит. А китайскими мы давно сражаемся, — вмешался главный советник Парамон Лизнёв. — Надо издать закон. Кормить кабанов вторым ужином и увеличить рацион хлеба: раза в два или в три.
— Отличная идея! Благодарю тебя, Парамон, — согласился Витольд. — Всё Федот, шуруй на площадь. Не зли меня! А то князь впадёт в «ярость» и оставит державу без армии… и без советников.
— Можно хотя бы не переодеваться? — жалобно стонал Мокрицин. — Я у комендатских кабанов возьму бушлат, а потом верну.
— Уговорил. Иди — не зли князя!
***
В глаза бил мокрый снег. Знобило. Федот остановился точно на середине площади и заорал, что было сил:
— Я переговорщик князя! Требую парламентёра!
В ответ лишь гудел холодный ветер, и слышался хохот из здания, стоящего метрах в пятидесяти.
